Семья Самигулиных

Мои  родные в годы Великой Отечественной войны.

У меня  есть дедушка,   Кузьмин  Владимир Леонидович, мамин папа.   Он профессор математики в университете. Ему 74 года, он родился  за год до войны,  в 1940 г.  В 1941 г.  ему  был один год.  Воевал и погиб на фронте его папа, мой прадедушка,  Кузьмин Леонид Иванович,  и дедушка очень сердится,  когда  видит у молодых людей на заднем стекле надпись – «Спасибо  деду за победу».   Он говорит —  цена победы не такова,  чтобы  превращать слова в песенку.  Он говорит – из троих братьев Кузьминых – двое погибли.

И я расскажу,  что мой дедушка вспоминает о своих папе и маме.

Мои родители,  Кудрявцева  Надежда Яковлевна,  1917 г. рожд. из деревни Харьнево  Буйского уезда Костромской губ. и Кузьмин Леонид Иванович, 1913 г.  из дер.  Марковская Пучежского уезда Ивановской губернии.  Пучеж — это маленький  уездный купеческий город   на Волге; его больше нет – нет исторической части – затоплен Нижегородской плотиной   (и пристань была, пароходы  останавливались — или причаливали);  мои родители окончили Ивановский химико-технологический институт  в 1939 году;  защита и вручение дипломов; поженились,  зарегистрировали  брак в ЗАГСе. Через год мама родила — 7 мая 1940 года.

Сразу после окончания мама и папа  по  обязательному направлению,  которое  получали молодые специалисты, поехали на работу в  город Шостка Сумской области на Украине, на химический завод — оборонный; видимо,  порох делали и все, что взрывается. Мама окончила институт с красным дипломом, её оставляли в аспирантуре, а папа совсем не отличник — он среднее образование получал не в школе, а в ФЗО (фабрично-заводское образование) как не совсем благонадежный – сын единоличников  (их,  Кузьминых, в колхоз не принимали) —  вот она и уехала за  мужем.

И на следующий год началась война. 22 июня, 1941 год. Немцы напали на Россию.   Гитлер  напал  на Советский  Союз.
В августе завод в несколько эшелонов по железной дороге эвакуировался на восток.  За день до эвакуации кадровичка вызвала маму и еще одну молодую специалистку,  также с мужем-добровольцем, и говорит им: «Что вам, девки, тут делать,  со дня на день немец придет, у всех тут семьи,  а вам  легко — забирайте трудовые книжки и бегите- поезжайте, куда хотите».  И всю жизнь она рассказывала – как только она  написала ДОБРОВОЛЬНО заявление об увольнении и получила трудовую книжку, в ту же минуту она поняла, что никому она не нужна, никто ее – образованного специалиста эвакуировать не будет, – а из Украины в Россию в то время она может двигаться только пешком.

К вечеру с уволенной подругой они пошли к жене главного инженера, стояли на коленях, и та им сказала – к 11 ночи — на станцию, скажете – домработницы —  с  собой никакого багажа, и молите Бога!  В дорогу она все — таки взяла узелок с папиным костюмом. И ключи   от квартиры.  Больше она никогда не была  на Украине.

Вот она и спаслась. В дороге сильно голодали с  подругой.  На станциях эвакуируемых кормили, но у нелегально едущих не было талонов.  Попытка купить что-нибудь на станциях были неудачны: их  опережали организованные легальные граждане – всю жизнь  мама злобно  передразнивала их радостные возгласы – «Куххочка- куххочка»;  голодному человеку трудно быть толерантным.  Раз солдат какой-то – в поле остановился поезд – дал им просто так буханку. Спросил: «Есть что ли, девки, хотите?»  Ходили слухи,  что первый эвако-поезд, на который, естественно, все стремились попасть, был разбомблен в первую же ночь.  Остающиеся рабочие завода стучали по вагонам и проклинали уезжающих.  На какой-то станции украинка отказалась  что — либо продать убегающим москалям, и в конце концов она выменяла новехонькое крепдешиновое платье на одну буханку хлеба.

Недели через две поезд доехал  до  Волги, у  Куйбышева,  т.е. у Самары.  Тут мама навсегда рассталась и со всей своей профессиональной карьерой: поезд  пересекал Волгу и дальше  на восток,   в  середину  Сибири,  в Красноярск,   а маме по Волге вверх.  В Куйбышеве  поезд пошел дальше на Восток, через Волгу,  а ей надо было по Волге вверх,  на север, на родину мужа,  забрать сына. Немного ранее, в мае 1941,  за месяц до  войны,  меня годовалого  увезла в Пучеж, в свою деревню  Марковская, старшая сестра отца,  Александра, крестная мама.  Если бы  она меня тогда не увезла, мама с младенцем на руках осталась бы на Украине в оккупации  без средств к существованию.

Моему  папе  полагалась бронь. В то время образованных людей с высшим, т.е. университетским  или институтским,  образованием было совсем мало.  Молодые специалисты были очень необходимы тогдашним заводам, да еще оборонным,  и на случай войны папа обладал  просто тройной «броней»:  завод оборонный,  образование высшее, и  завод эвакуируют.  В Сибирь, в Красноярск, за тысячи  км  от  любого фронта, где завод и проработал всю войну, куя победу.

Рабочие завода подлежали эвакуации на Восток, как работники оборонного предприятия.  Но по тогдашней, и всегдашней, российской традиции, от всего сердца, с пламенной душой завод выступил  с инициативой  выделить двух добровольцев, и таковые нашлись,  мой  папа, и еще один молодой парень.  Оба и погибли.

Тогда  мужчины в институтах получали звание офицера,  у нас есть папина фотография с кубиками на воротнике,  которые тогда были вместо погон. Но его снова направили на переподготовку, и он писал маме письма откуда-то из Самарканда.  Весной 1942 г.  его  направили на фронт;  последнее письмо от него получили со станции Тихорецкая,  это большая станция на Северном Кавказе.  А  потом маме  пришло письмо  из военкомата,  с сообщением о его гибели.  Оно у нас сохранилось: « Ваш муж, Кузьмин Леонид Иванович,  верный воинской присяге, проявив геройство и мужество,  погиб в бою за социалистическую родину».   Все слова заранее напечатаны,   а вписаны только слова – погиб и  фамилия – имя — отчество.  Папе, Кузьмину Леониду Ивановичу, было двадцать девять лет…У него был младший брат,  Аркадий,  который   тем же летом 1942 года окончил школу, десять классов, его тут же и призвали. В то страшное лето 1942 года;  он сразу же и погиб,  не успев домой написать ни одного письма.

У моей мамы  было два брата,  Михаил и Алексей.  Михаила забрали служить задолго до войны, еще в   1928 г.  Он служил рядовым,  воевал в Манчжурии на Дальнем Востоке.  Потом его демобилизовали, и он работал на заводе в Ленинграде. Но в 1938 г.  его снова забрали в армию, и он воевал с финнами, как он говорил – с белофиннами,   он сильно обморозился, и год болел.  Когда началась Великая Отечественная война,  его снова  взяли в армию,  но в  том же,   1941 году, он попал в плен.   Он  рассказывал,  что в плену люди страшно умирали от голода.  Сейчас общепризнанно, что в 1941 г. в плен попало от двух до трех миллионов советских солдат,  и большинство погибло от голода в плену.  Сейчас известны немецкие директивы о несоблюдении правил обращения с военнопленными на Востоке, т.е. в войне с  нашей страной.  Михаил, попал в плен раненым, и после освобождения он получил орден Славы,  это для рядового, которым он так и оставался все войны, в которых участвовал, это высшая награда.

Мой дедушка,  когда  я прошу его рассказать о войне,  хмурится и говорит:  «Это слишком легко – спасибо деду за победу».

Родители моей бабушки жили во время войны в Казахстане.

Мой прадедушка – Аскеров Патали служил в войсках, которые восстанавливали после бомбёжки мосты, переправы, дороги. Он был награждён медалью « За победу».

Прабабушка – Аскерова Зайнап работала в тылу, — сельское хозяйство, животноводство. Её брат – Баразбиев Камал дошел до Берлина, оставался там по восстановлению Берлина и вернулся на Родину только в 1946 году.

Моему дедушке – один  год,  7 мая 1941, первый день рождения; Кудрявцева Надежда Яковлевна,  моя прабабушка, за полтора месяца до войны.  При заключении брака фамилию не меняла, чтобы не менять при этом новенький красный диплом о высшем образовании.

Мой  прадедушка, Леонид Иванович, с  Надей;  они сфотографировались за день перед отправкой прадедушки в армию, в июне 1941 г. Это их последняя совместная фотография.

Это- семья Юлии Ивановны Кудрявцевой, моей пра-пра-бабушки,  бабушки моего деда,   Она-простая крестьянка, 2 класса образования  церковно-приходской школы. Овдовела в 1922 году, младшему- Алешеньке,  было 3 недели, вот он сидит справа.  Дедушка- здесь он малыш- очень любит говорить о своей бабушке.  Она в одиночку вырастила пятерых.

Это – «похоронка»:  извещение о гибели;   в дальнейшем- это как медаль; а если пропал без вести – пенсии  за погибшего не полагалось.